«Она защищает Родину» (1943, реж. Фридрих Эрмлер)


Читайте и смотрите онлайн!

11/07/2020 — 31/12/2024


Читайте и смотрите онлайн!

11/07/2020 — 31/12/2024
Цикл показов «Фильмы Великой Победы»
В рамках цикла показов «Фильмы Великой Победы» фильм Фридриха Эрмлера «Она защищает Родину» (1943) представляет киновед, куратор научно- просветительских программ Музея кино Милена Мусина: 

«Двухлетний малыш, брошенный под гусеницы танка. Горящие безумием глаза матери. Остекленевшие глаза ее врагов. Дубины и колья, обрушивающиеся на черепа и вонзающиеся в животы. Узловатые пальцы старика, сдавливающие шею убитого немецкого солдата. Петля виселицы на фоне снежного неба. Смерть на крупном плане. Смерть на общем плане. Смерть повсюду, смерть без конца. Это фильм Фридриха Эрмлера «Она защищает Родину» (1943) 

В годы Великой Отечественной войны советские режиссеры сознательно пошли на разрушение многих канонов, выработанных в предыдущее десятилетие, канонов, которые сформировали образ так называемого «сталинского» кино. Для того, чтобы понять каким был этот образ, вспомните известные фильмы второй половины 1930-х годов, такие как «Цирк» (1936), «Член правительства» (1939), «Большая жизнь» (1939), «Трактористы» (1939) – истории из жизни счастливого советского народа, который ударно трудится, совершая подвиги в поле, на заводах и шахтах, перевоспитывает нерадивых, но добрых товарищей, а еще влюбляется и с песней веселой проходит маршем по Красной площади. Зная, что на самом деле происходило в 1930-е годы в СССР с его на пределе человеческих сил осуществленной индустриализацией, бесчеловечной коллективизацией, массовыми репрессиями и даже просто тяжелым, очень тяжелым бытом, фильмы эти воспринимаются нами сегодня как далекие от реальности или просто-напросто лживые. 

Лжи, действительно было немало в кинематографе 1930-х. Причем, не только в советском. Голливудское кино тоже не дружило в те годы с реальностью, трагической реальностью Великой депрессии. Правда жизни вообще не была трендом кинематографа той эпохи. Вот и советские фильмы 1930-х годов рассказывали не о реальной жизни в СССР, а о той, о которой можно было только мечтать. 

Реальности не было места на «сталинском» экране до того момента, пока не началась война. Точной иллюстрацией изменений, произошедших в советском кинематографе в военное время, можно считать начальные эпизоды фильма «Она защищает Родину». В первых сценах, похожих рекламный ролик, мы видим главную героиню фильма Прасковью – лучшую трактористку района, председателя колхоза, счастливую жену и мать. Кадры «ролика» буквально лучатся сияющим светом, за кадром постоянно звучит радостный смех. Но вот свет меркнет, смех сменяется гулом самолетов и плачем, а «рекламные» кадры – совсем не плакатными (что было бы вполне ожидаемо), а реалистичными подробностями тяжких и страшных военных будней. Режиссер фильма сознательно прибегает к контрасту: на фоне только что увиденной зрителем жизни-мечты из привычного «сталинского» кино реализм нового военного кинематографа поражает. 

Всех, смотревших в 1943 году «Она защищает Родину» глубоко потряс эпизод гибели маленького сына героини – его на глазах зрителей давил немецкий танк. Во время обсуждения «Она защищает Родину» на худсовете киностудии возник вопрос: допустима ли подобные жестокость на экране? Допустим ли подобный натурализм? 

Сегодня гибель сына Прасковьи, задавленного танком в фильме «Она защищает Родину» невольно ассоциируются с гибелью другого ребенка – задавленного толпой в эпизоде расстрела на Потемкинской лестнице в фильме Сергея Эйзенштейна «Броненосец “Потемкин”» (1925). На самом деле в «Она защищает Родину» зрители не видели, как танк давит малыша, они видели лишь то, как надвигаясь, машина накрывала его своей тенью. А вот Эйзенштейн в «Броненосце» на крупном плане показывал, как ноги разбегающихся в панике людей топчут тело ребенка. (То, что эти натуралистически жестокие кадры созданы при помощи технического трюка, в те дни, как, впрочем, и сейчас, понимали немногие зрители.) Натурализм был важной частью образной системы Эйзенштейна, видевшего своей целью изменение сознания зрителя, и Эрмлер разделял его воззрения (посмотрите его «Обломок империи»,1929). Но развернувшаяся в 1930-е годы масштабная кампания по борьбе с формализмом, натурализмом и ложным психологизмом в искусстве, заставила советских кинематографистов, включая Эрмлера и Эйзенштейна, отказаться от натурализма 1920-х годов. Этот отказ стал частью канона «сталинского» кино. Введя в фильм «Она защищает Родину» шокирующую своим натурализмом сцену гибели ребенка под гусеницами танка, Эрмлер сознательно его нарушил. 

Сделал он это во многом под впечатлением от речи режиссера Александра Довженко, в 1942 году призвавшего кинематографистов раздвинуть рамки дозволенного в искусстве: «То, что в угоду эстетическим требованиям века считалось запретным как слишком гнусное, слишком жестокое физиологичное, то просится сегодня на экран. […] Сегодня должен быть притянут на экран массовый фашистский детоубийца, растлитель малолетних, убийца раненных, стариков и детей. Сегодня требуют экрана виселицы, переполненные несчастными пылающие здания, закопанные живыми в землю. Содрогается земля от стонов бесчисленных фашистских жертв. Не забудьте нас! Не гнушайтесь ужаса нашей смерти! […] Не забудьте нас, художники земли!» 

Интересные воспоминания о съемках фильма «Она защищает Родину» оставил кинодраматург Михаил Блейман. (Эрмлер привлек его к работе над режиссерским сценарием в отсутствии сценариста фильма Алексея Каплера, который в тот момент находился в воркутинском лагере по обвинению в антисоветской пропаганде.) Как-то, собравшись вместе, Эрмлер, Блейман и исполнительница главной роли Вера Марецкая разрабатывали сцену, в которой потерявшая мужа и сына, сломленная горем Прасковья, превращается в яростную народную мстительницу. Неожиданно Эрмлер заявил, что хочет видеть Прасковью в этой сцене валькирией в сияющих доспехах, а руках у нее должен быть меч, излучающий свет. Заявление Эрмлера привело Блеймана в полнейшее недоумение. Образ, описанный режиссером, показался ему безумным и настолько неуместным, что он даже расхохотался. Впрочем, и сам Эрмлер выглядел в тот момент довольно растерянным. Как совместить мифологический образ и реальность военных будней? Да никак! И только Вера Марецкая сразу поняла и приняла идею режиссера. Удалившись в гримерную, она вышла оттуда, с ног до головы затянутая в черное. Вдовий платок, глаза, горящие неукротимой безумной ненавистью, а в руках сияющий в свете софитов топор. Советская валькирия – дух народной войны в женском обличии. Так поэтический, фантастический образ преобразился на экране в образ реальный, документальный и задал настроение еще одному пугающему своей жестокостью и натурализмом эпизоду фильма – расправе безоружных крестьян над вооруженными нацистскими солдатами. 

Сохранились воспоминания Веры Марецкой о самом первом показе фильма «Она защищает Родину». На этом показе были только свои, создатели фильма и коллеги- кинематографисты. Марецкая ждала отзывов о своей работе, но ее не хвалили, не поздравляли, проходили мимо и отводили глаза. «Неужели я завалила роль?» — терзалась всю ночь после просмотра актриса. Утром следующего дня она узнала, что за час до показа на студию пришла похоронка: погиб муж Марецкой — Георгий Троицкий, ее любимый Троша. Никто из коллег не решился сказать об этом актрисе: только что они видели ее, убитую горем, на экране, и вот теперь это горе пришло к ней в жизни… 

Документализм, граничащий с натурализмом, жестокость и насилие в советских фильмах военных лет (кроме «Она защищает Родину» вспомним фильмы Марка Донского «Радуга» (1943) и «Непокоренные» (1944) и «Однажды ночью» (1945) Бориса Барнета) были выражением огромного горя, переживаемого страной. Кинематографисты не пытались его скрыть, закамуфлировать, скрасить лозунгами. Самые страшные сцены, физически невыносимые кадры получили право существования на экранах военного времени – цензоры их не трогали. Исчезли плакатные киногерои 1930-х годов. Исчезли штампы. Исчезли каноны. В годы Великой Отечественной войны советский кинематограф снова стал жить реальной трагической жизнью своего народа». 


6+